гнушался  ничем:  скупкой  концессий  на  разработку  ценных  ископаемых  на
подставных  лиц,  разорением  мелких предпринимателей через  своих  агентов,
шантажом и откровенным разбоем. Как он говорил:  "В большом хозяйстве всякая
дрянь пригодится".
 Естественно,  сам  лично  он  не  занимался  такими  делами.  Все  было
организовано с  помощью  верных  соратников.  И тут  мы подходим к  одиозной
фигуре, которая сыграла ключевую роль в афере века...
 Влад  опять глотнул из рюмки, а  я осмелилась оторвать взгляд  от своей
тарелки.  Аркадий Борисович сидел с приоткрытым ртом, уцепившись пальцами за
вилку  и нож,  и, сжимая их с  такой силой, что  побелели  суставы.  Ариадна
прищурила один глаз и внимательно смотрела  на Владимира, как бы подсчитывая
что-то в уме. Федор подпер голову рукой и умильно смотрел на меня, как будто
вспоминал свое босоногое детство. Я скорчила ему  лицо строгой учительницы и
посмотрела на Эмму Францевну. Она сидела со скучающим видом,  покручивая  на
пальце бриллиантовый перстень.
 - Сегодня  здесь  прозвучало красивое  название крохотного  населенного
пункта во Франции - Лонжюмо. Позвольте мне немного подробнее остановиться на
этом  моменте истории революционного движения. Летом  1911  года в маленьком
городке под  Парижем  была  организована партийная  школа.  Из  восемнадцати
слушателей была  только  одна  женщина. Некоторые революционеры  прибыли для
конспирации с семьями. Многие  из них, не  смотря  на  молодость,  например,
Орджоникидзе тогда  исполнилось двадцать пять  лет, прошли тюрьмы и  ссылки,
имели  немалый  стаж  террористической  деятельности,  а  то   и  откровенно
уголовное  прошлое.  Практически  все  участники  партийной  школы  известны
историкам.  Исключение  составляет  некий   Александр  (поэт),  его  фамилию
установить  не  удалось. С  ним  приехала  его  сестра, молоденькая  девушка
ангельской внешности.
 Лето 1911 года выдалось на удивление жарким. Те парижане, которые имели
возможность,  покинули  душный  пыльный  город,  перебрались   в  провинцию.
Закрылись  на  вакации многие конторы, магазины и  банки, Париж опустел... И
тогда безлюдный город  охватила  эпидемия  грабежей. Грабили банки и частные
дома, уносили только  деньги и драгоценности.  Парижская полиция  сбилась  с
ног.  Все ограбления  поражали  дерзостью,  изобретательностью,  отсутствием
следов,  а  главное, все награбленное  бесследно исчезало.  Местные скупщики
краденого и преступные элементы, известные жандармам, лишь разводили руками,
у них появились достойные конкуренты.
 В течение лета  город  был  полностью  обчищен.  Неизвестные  грабители
действовали нагло и весьма  оригинально.  В дома  проникали через  дымоходы,
чердаки, подвалы,  с  крыш, с помощью альпинистского снаряжения.  Банковские
сейфы  вскрывали   без  шума,  с  высоким  уровнем  профессионализма.  Явно,
действовала хорошо  организованная  группа,  оснащенная передовой  для  того
времени техникой.
 Полиции  так  и  не удалось  раскрыть  преступную  группу.  В  сентябре
ограбления  внезапно  прекратились.  Робкий  намек   на  возможность   связи
партийной  школы в Лонжюмо  с  ростом  преступности  в Париже  был  сделан в
донесении одного  из агентов охранки, внедренного в ряды  слушателей. Агент,
скрывавшийся под  кличкой Иван, сообщал о подозрительной оживленности ночной
развлекательной  жизни  партийцев  и   их  увлечении  аэропланами.  Аэродром
находился  в  пятнадцати  километрах  от   Лонжюмо.   Однако  это  сообщение
российское охранное отделение оставило без внимания.