знакомы. Потом выросли, лет десять не виделись. А месяца два назад она мне
позвонила. Лиза - девушка впечатлительная, поэтому, когда она сказала, что
ей грозит смертельная опасность, я не поверил. Она просила приехать в
Трофимовку и спасти ее... Ну, у меня тоже свои дела, работа, то да се. Пока
отпуск оформил... В общем, приехал сюда, а здесь ты.
- Скажи, Федор, мы с ней похожи?
- Точно не знаю, мы столько лет не виделись... Вы с ней роста одного,
но она попухлее будет, голос похож. Может, еще в глазах что-то общее -
херувимная беззащитность... Многие мужики от этого дуреют, им хочется быть
сильными, храбрыми и благородными, - и он посмотрел на меня, как на личного
врага.
Вот те раз! Я думала, что выгляжу уверенной в себе, независимой
эмансипе, а тут выясняется, что все это самообман. Я обиделась.
- Ладно, некогда мне с тобой разговаривать, - и направилась к двери.
- Э-э, нет. Так дело не пойдет. Выкладывай, что там с паролем, - подпер
он дверь плечом.
- Ничего особенного. Эмма Францевна придумала новый пасьянс и ищет ему
название. "Пароль" - звучит интригующе, - отодвинула я его от дверного
проема и направилась к себе, репетировать перед зеркалом взгляд скучающего
циника и выражение лица "эмансипированная женщина на свободном выпасе".
Гоша валялся на восточном ковре и мусолил резиновый мяч.
- Хватит бездельничать. Приступаем к выполнению плана "Б".
Гоша обрадовался, бросил игрушку и с готовностью уселся около двери. Я
переоделась в сарафан, повязала на голову скромный платочек и вернула глазам
выражение беззащитности.
Летний день полыхал зноем, трелями кузнечиков и ароматами трав. Мы, не
спеша, прогулялись до Трофимовки. По пути помахали рукой и хвостом дяде
Осипу, который отдыхал в тени яблони. В деревне нам попался на глаза только
один абориген. Он спал под забором, прикрыв лицо кепочкой.
В церкви было сумрачно, прохладно и тихо. Вначале мне показалось, что
внутри никого нет. Однако возле конторки, где продавались свечи, и стояла
кружка для сбора пожертвований на ремонт храма, шевельнулась тень.
- Здравствуй, дщерь моя, - окатил меня баритоном отец Митрофаний. - Рад
видеть тебя, Лиза. Ты по делу зашла или просто так?
- Э-э, заинтересовал меня вот какой вопрос, батюшка. Вы рассказывали,
что у монаха Авеля осталось от неудачного брака три сына. Не знаете ли Вы их
судьбы? Может быть, им передался дар предвидения?
- Хм-м, - поправил он очки в модной оправе. - Действительно,
интересно... Нет, я про его потомков ничего не знаю. А если б передался его
дар по наследству, мы бы, я думаю, услышали об этом из летописей или
мемуарной литературы.
- А верно ли, что монах Авель мог указать россыпи драгоценных камней?
Или он специализировался только на воде и месторождениях металлов?
- У Авеля есть предсказания нескольких месторождений малахита в
Уральских горах. Их до революции Демидовы и Савва Морозов разрабатывали.
Несколько кладов отыскал святой человек и передал их государству для
богоугодного дела: обустройства домов для престарелых и инвалидов.
- А как насчет серебра, платины и золота? - не сдавалась я.
- Нет, такого не припоминаю.
Отец Митрофаний повернулся к конторке, показывая, что мое детское