них и, перестав им заниматься, вернулся к своим делам.
Я собирался сделать объезд в стране. В назначенное утро, вместе со
свитой переезжая мост, я увидел Полидора, который кланялся мне со своей
барки. Он только что выкупался в реке и стоял еще весь струящийся водой.
Голый, он вовсе не был, как я думал, худым и слабым. Солнце сверкало каплями
на его белой коже, и он казался в этом ярком утре гибким, нервным, с крепкой
кожей и внушительными мускулами. Я ответил ему на поклон; он нырнул и вода
брызнула вокруг него.
По моем возвращении я был ошеломлен теми слухами, которые меня
встретили. Полидор убил двух человек на дуэли и вел по всей стране
необузданную и неожиданную жизнь. Город и его окрестности шумели молвой, и
обычное их спокойствие казалось завороженным. Целый век строгой морали
растоплял свою пристойность, как воск, на алтаре дьявола. Веял ветер
безумия. Строгие обеды прежних времен превращались в оргии; сдержанные
кадрили оканчивались сарабандами; прежние интриги становились скандалами.
Полидор неуклонно вел за собой это безумие, с улыбкой на устах, с розой
в петлице. Зараза охватила окрестности. Один за другим, замки, тихие в
глубине своих тенистых аллей, оцепеневшие среди своих бассейнов, корректные
среди своих парков, осветились иллюминациями.
Распахнулись для танцев залы. Потешные огни заплелись в гирлянды.
Праздничные кареты и дорожные коляски встречались посреди дороги, спеша на
торжество или на похищение. Начались стройки. Лестница каменщика,
прислоненная к стене, оказывала услуги любезнику. Начались маскарады.
Однажды утром, барки, куда щеголи собирались каждое утро получать от
Полидора распределение дня, оказались безгласны. Сходни не были спущены;
обезьянка больше не влезала гримасничать на мачту. Все казалось погруженным
в сон. В полдень никто не вышел. Стали беспокоиться. Эти элегантные господа
оживленно переговаривались. Отсутствие Полидора изумляло их менее, чем
отсутствие слуг. Наконец, было решено, осмотреть барки. Ко мне обратились за
советом, и я отдал приказ. Первая была пуста. В клетках ни одной птицы;
порванные струны мандолины и книга, раскрытая на вырванной странице. В
столовой опрокинутый стакан оставил красное пятно на скатерти.
Достигли гостиных. Двери заперты. Их взломали. Все толпились, чтобы
взглянуть. Мы вошли. Никого. Но в большом будуаре, устроенном ротондой, где
все зеркала были разбиты их гневом, нашли одних, с распушенными волосами,
склоненными или лежащими совершенно нагими, девять красивейших дам города,
из которых каждая без сомнения туда проникла тайно, и они оказались там
соединенными по удивительному капризу их единственного, многоликого и
менявшего их Любовника.
"4. НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ОБЕДЫ "
Это были интересные обеды, которые каждую неделю устраивала княгиня де
Термиан. Высокая решетка замыкала золочеными копьями вход в ее гордое
жилище. Можно было различить издали в глубине аллеи, которая вела к нему,
мощные кованные двери, сжатые орнаментальными затворами и надменную высоту
главного портала. Чеканные цветы гирляндами заплетали подпоры и распускались
на фронтоне, с которого, как двойной плод из хрусталя и бронзы, свисали,