что вышла замуж по любви.
Супругом Николай Лукьянович оказался строгим. Если Надя после школы,
где работала, сразу не возвращалась домой, Клыков выражал
неудовольствие. Близких отношений с коллегами-учителями он не одобрял. В
своем доме Клыков принимал редко. Случалось, к нему приезжали друзья из
других городов. За общим столом Николай Лукьянович говорил мало, беседы
велись в его кабинете за рюмкой коньяка, где хозяин и держал бар. Пил
директор слабо, но рюмку-другую за обедом или когда слушал музыку мог
опрокинуть. Клыков отдавал себе отчет в том, что жена моложе, поэтому
лишние контакты с молодыми мужчинами в ее жизни старался ограничить.
Супруг очень любопытно организовывал отдых жены и восьмилетней дочери. О
том, что они едут отдыхать, Надя узнавала накануне вечером.
Утром Вася вез их либо к теплоходу, где уже ждала путевка, либо к
туристическому поезду. Клыков считал, что таким образом исключает
возможность для жены запланированных заранее встреч. Надя и не думала
изменять мужу. Клыков и не подозревал ее. Он старался предотвратить саму
возможность.
Когда Анюта подросла, председатель стал совершать с женой и дочерью
небольшие вечерние прогулки. Чаще всего он водил их на стройку
осматривать новые объекты. Строил Клыков много. После торжественного
открытия Вознесенских бань с буфетом и семейным номером, про который
вскорости поползли скабрезные слухи, Клыков принял к заселению десять
новых коттеджей для работников совхоза. Коттеджи имели внутри теплые
сортиры и ванные. В ванных вознесенцы хранили картоху, а мыться ходили
по субботам в баню. Мужики и бабы в разные смены. Мужики пораньше, чтобы
успеть напиться, бабы потом.
Полтора года назад заложили фундамент клуба.
К строительству клуба Клыков долго примерялся. Николай Лукьянович
готовил себе памятник. Он только для общественности говорил, что начал
строить клуб, а на самом деле замыслил Центр искусств. Стареющему
руководителю мечталось, что, когда ему станет тяжело ездить по столичным
театрам, те смогут приезжать к нему. Под сводами Центра искусств он
откроет музыкальную и художественную школы. Пригласит режиссера для
самодеятельного театра. Хотелось Клыкову оставить площади для небольшого
музея истории Вознесенского колхоза, где немалое место будет отведено
его личности. Николай Лукьянович рассчитывал на третью Звезду и мечтал,
как в клумбах перед зданием Центра искусств встанет гранитный бюст. Свое
непомерное тщеславие Николай Лукьянович тщательно скрывал под маской
заботливого отца и руководителя.
Клыков торопил строителей. Весной стройку загнали под крышу. Пора
было задуматься о художественном оформлении здания. В одну из столичных
командировок, когда Клыков завершил деловую часть и расслабился в
обществе молодой веселой дамы (в обязанности Ширикова входил и этот вид
услуг), Николай Лукьянович посетил Министерство культуры.
В высоком кабинете старинного особняка Николая Лукьяновича приняла
поджарая, плоская женщина в очках, с поджатыми губами и пристальным
недоброжелательным взглядом. "Старая дева", - подумал Клыков и
представился:
- Здравствуйте. Вам звонили из сельскохозяйственного отдела ЦК?
Взгляд женщины потеплел, узкие губы растянулись в улыбке.