Американской Конституции, что едешь и едешь аж до Стайшн. А то заткнет тебя
пробка... Какой театр порой ожидает нас здесь. Вот "сладкая парочка" в
джипе "Джимми", каждый тяжелее 120 кг, лениво ворочается и позевывает,
отчего их немаленькая машина подскакивает, колышется, как шаланда, и очень
хочет побыстрей поехать. Тяжело... Вот негритянская парочка в старенькой
потрепанной "Хонде". Окна настежь. Эту машину раскачивает ревущий рок.
Сидишь, наблюдаешь за их мимикой, вспоминаешь Дарвина. Видели? А вот
благочинное семейство в вэне. Трое или четверо детей, папа, мама... То ли
прямо из церкви, то ли прямо в нее. Такие чистенькие, свеженькие. Сидят
неподвижно. Наверное, творят молитву... Впереди "маленький лимо" с группой
азиaтcких (японских?) бизнесменов (политиков?) Суетятся, поглядывают на
часы, непрерывно звонят по сотовым. По сторонам не смотрят, а смотрят в
телевизирь. Акулы, словом... Чуть-чуть сдвинулись... Декорации меняются.
Вот внизу сидит обжигаюшая блондинка в "Порше", шумно поигрывая
акселератором. Вся она спортивная, устремленная и более скоростная, чем ее
машина. Как с боди, так и с билдингом у нее все ОК... Слева стоит
полицейский "Шевроле" с парой усталых полицейских. Как он здесь оказался?
Видно, что им уже все до фени. Скорей домой, поесть, поспать. Мусорки... В
машине с дипномерами величественно восседает нечто в цветастом платье и
тюрбане. Догадываешься, что это представитель дружественно развиваюшейся
африканской державы, идушей по пути строительства капитализьма. Он спокоен
и величествен. Видно, завтрак был ему привычен (здесь ведь есть все)...
Четверть часа, полчаса... Интересно, чем это кончится? Терпение, только
терпение! Поравнялся с трехосным "Линкольном". Стекла затенены наглухо,
изоляция, как в танке, но понимаешь, что там помимо бара, есть еше и уютная
спальня. Пока такой проедешь весь, пройдет еше полчаса. И тут... Из
открытого верхнего люка вылетает крахмально белый лифчик и плюхается на
длинный капот соседнего "Бентли". Немая сцена, как написал бы Н.В. Гоголь.
Куча свидетелей публичного "безобразия". Как средь бела дня, в самом
сердце, можно сказать, напротив? О, времена, о нравы! Впрочем, откуда гниет
рыба?.. Затем "пробка" оживляется, кто-то явно путь продолжать уже не в
состоянии, кто-то из окна кричит: "Еше!", пуритане "ставят очи горе"... Это
оживление странным образом рассасывает пробку. Путь свободен. Скорость
нарастает. Декорации исчезают. Актеры разбредаются готовить завтрaшний
спектакль. Шторки...
Badman


Он обнимал
ее сутулясь
в одной из мол-
чаливых улиц,
где крап белил
по черной масти.
Он убедил
ее, что Мастер.
И взгляды - аз-
букою Морзе,
а вместо фраз -
цветы мимозы.