располагала к этому. Старый дом был словно  третье  лицо  в  разговоре.  Как
будто тут присутствовала строгая, чересчур благонравная бабушка. Он наблюдал
за нами, скорчившись во тьме, и своеобразная красота  лежавшего  перед  нами
парка - то, что довольно смело именовалось парком, скорее напоминало большой
сад - тоже требовала тишины. По небу стремительно промчался  стриж,  огласив
окрестности протяжным, тоскливым криком. Мне вдруг  показалось,  что,  когда
день стал ночью, что-то произошло в воздухе. Аромат жасмина пропал, и  после
вспышки зарницы ему на смену пришла  волна  более  сильного,  более  острого
животного запаха: жница, дремлющая  в  поле  на  стогу  подгнивающего  сена.
Впервые я ощутил запах Терезы.
   - Вот и мой дядя, - сказала она.
   В коридоре послышались  шаги.  Появился  круглолицый,  добродушного  вида
человек в клетчатой  кепке,  твидовом  жакете  и  гетрах.  Он  выглядел  как
процветающий  сельский  джентльмен  -  тамада  за  праздничным  столом   или
председатель фермерского союза. Целитель протянул мне руку - она была мягкой
и теплой. Его голос, перекрывавший две октавы, звучал не более  таинственно,
чем застольная песня. Кроме того, от целителя пахло одеколоном для бритья.
   Короткими быстрыми шагами он подошел к Терезе, поцеловал ее в лоб  и  сел
боком в одно из кресел, положив руку на его спинку.
   - Итак, - сказал он, - с чего начнем? Я придвинулся  к  железному  столу,
чтобы сделать кое-какие записи при свете настольной лампы.
   - Наверное, с диплома? - предложил Бонафу. - Обычно начинают  с  этого...
Нас обвиняют в том, что у нас нет диплома. Я отвечу так: можно ли водить  за
нос пациентов в течение двадцати пяти лет?
   Но меня интересовало другое. Мы  уже  посвящали  три  номера  потрясающей
деятельности гипнотизеров,  лозоискателей,  знахарей,  лечивших  травами,  и
прочих целителей, отвергаемых официальной наукой. Все они регулярно исчезали
и возникали в новых обличьях. "Гении  или  мошенники?"  -  гласил  заголовок
Берни.  "Стоит  ли  отвергать  гипнотизеров?  Можно  ли  обвинять  тех,  кто
продолжает лечение, когда врачи сдаются?". Нет, меня интересовало не это,  и
я решил сразу перейти к сути.
   - Мсье Бонафу, существуют ли еще во Франции ведьмы и колдуны?
   - Вы имеете в виду лозоискателей?
   - Нет, ведьм.
   - Если поразмыслить, это одно и то же.
   - Я бы с удовольствием поразмыслил, но это  может  завести  меня  слишком
далеко.
   - Человек, который находит воду, - продолжал Бонафу,  -  должен  обладать
некоторой властью над природой. Он улавливает определенные  волны  и  потому
может воздействовать на них. Мы, целители,  всего  лишь  согласовываем  наши
волны с волнами пациента.
   - Давайте оставим волны, - предложил я.
   - Слишком сложно для ваших читателей?
   - Слишком просто. (За кого он меня принимает?) - Хорошо.
   Бонафу немного помолчал, вдыхая и как бы  смакуя  жадными  губами  ночной
воздух.
   - Долгое  время,  -  продолжал  он,  -  наука  считала  клетку  первичным
элементом жизни.  Теперь  мы  знаем,  что  клетка,  которая  казалась  такой
простой, на самом деле представляет собой чрезвычайно сложный организм.
   Он переменил позу  и  теперь  смотрел  на  меня,  но,  казалось,  уже  не