а вы поехали один.
 - Ну и что? - неожиданно агрессивно  осведомился Вязников. -  Какое это
имеет отношение к делу?
 - Никакого, - поспешно отступился от  своего вопроса Антон, отметив про
себя, что свидетель и не мог взять с собой знакомую женского пола, поскольку
поместить в машину еще одного пассажира было решительно невозможно.
 Пролистав   страницы  протокола  и  сделав  кое-какие  выводы,  Ромашин
отправился в четвертую градскую больницу, где Митрохину  М.К. уже перевели в
общую  палату,  а назавтра  и  вовсе  собирались  выписать.  Она по-прежнему
начинала  плакать  при  упоминании  имени  мужа, но объективные  медицинские
показатели свидетельствовали о том, что из шока женщину вывели, а горе оно и
есть горе, лечит его только время, врачи тут бессильны.
 Для разговора устроились в кабинете главного врача отделения, и Ромашин
задал  несколько нейтральных  вопросов,  чтобы  свидетельница успокоилась. О
погибшем  он  решил не  спрашивать  ничего,  чтобы  не провоцировать женские
слезы,  а  говорил   исключительно  об   отношениях  Марии   Митрохиной   со
свидетелями, и  об  отношениях  свидетелей  друг с  другом. Ну и  о  работе,
естественно, - о том, например, почему  при нынешней системе оплаты научного
труда (в  газетах  писали, что ученые живут чуть ли не впроголодь) работники
института не бросают свою профессию и не уходят в коммерческие структуры.
 - У нас  текучести кадров почти нет, -  сказала  Маша, думая  о  чем-то
своем. - И платят  нормально, мы не  филологи какие-нибудь. В прошлом году с
Володей даже на Кипре побывали...
 Тут Мария Митрохина запнулась  и приготовилась разрыдаться,  но Ромашин
вовремя пресек эти  поползновения, задав вопрос о Данииле  Вязникове. Темная
лошадка. Женщины у него  нет, работает в  теоретическом отделе, природу,  по
его  же словам, не  очень любит,  на пикник поехал,  потому  что всю  неделю
готовил какой-то доклад, надо было выветрить из мозгов остатки формул, а тут
как раз возможность подвернулась.
 - Вязников действительно случайно оказался в вашей  компании? - спросил
Ромашин.
 -  Да, - пожала плечами Маша.  - Хороший парень,  но замкнутый,  и  все
время один. Наверное,  у  него от формул мозги засорились, вот  его Володя и
пригласил...
 При  упоминании имени  мужа  на  глаза Марии  набежали слезы, и Ромашин
поспешил  закончить  разговор. Покинув  больницу, следователь  поехал домой,
анализируя по дороге полученные свидетельские показания.
 Что получалось? Если оставить пока вопрос о способе поджога,  то мотивы
были практически  у каждого. Елена Криницкая хотела  отомстить бросившему ее
любовнику, а каковы бывают женское коварство и скрытая ненависть, Антон знал
не понаслышке - сталкивался по долгу службы. Мария Митрохина имела основания
для ревности, и, судя по внешнему впечатлению, была не такой женщиной, чтобы
прощать  измены. Логики,  правда, в этом  не было -  Митрохин  ведь порвал с
Криницкой, женившись на Марии, - но разве логика работает, когда речь идет о
любви, соперничестве и ненависти?
 Виктор  Веденеев тоже  имел мотив для  совершения преступления  - кража
научной  идеи  только   человеку,  ничего  в  науке  не  понимавшему,  могла
показаться причиной,  не  стоившей внимания. Себя  Антон не считал  знатоком
психологии людей творческого труда,  но  года  два назад  ему уже доводилось
разбираться  с  аналогичным  делом о покушении  на убийство. Тогда,  правда,