- Куда-куда... - пробормотал Ромашин. - По мне так лучше принять версию
об  отравлении  горючим  веществом,  чем  то,  что  ты  сказал вначале  -  о
самопроизвольном внутреннем возгорании. Извини,  Илюша, я в милиции работаю,
а не в комиссии по летающим тарелочкам.
 - При чем здесь летающие тарелочки? - удивился Репин.
 - А при том, что  все это одна  мура:  тарелки,  пришельцы, привидения,
внутренний огонь...
 - Хорошо, - сдался  эксперт.  - С одеждой  и ножичком я повожусь, а кто
будет вскрывать тело?
 - Не знаю, - пожал плечами Ромашин. - Наверное, Саша Алтаев, он сегодня
дежурит.
 - Договорюсь  с  ним,  -  решил  Репин.  -  Нужно проверить  содержимое
желудка. Достал ты меня, Антон, своими дурацкими идеями!
 - Не такие,  значит, они дурацкие,  если  ты  ими  заинтересовался.  Ну
ладно, бывай, результат сразу мне, а я побегу, меня свидетели ждут.

x x x
 Несколько часов спустя  Антон Ромашин перелистывал подписанные страницы
протокола  и предавался грустным размышлениям о том, что дело это не для его
прозаического  ума.  О  своих криминальных способностях Антон был  не самого
высокого  мнения,  обычно   он   занимался   расследованием   причин  ДТП  -
дорожно-транспортных происшествий, на  нем и  сейчас  висели три таких дела,
отчеты  по  ним  нужно было сдать до конца недели  и  подготовить бумаги для
суда.  А тут, скорее  всего, что-то, связанное с наукой, да  еще, похоже,  с
секретной,  и  при расследовании могут  возникнуть непредвиденные сложности.
Экспертизы, допросы  специалистов, химия эта проклятая, по  которой у него в
школе больше тройки никогда не было.
 Идея о  том, что погибшему Митрохину кто-то  из компании подложил в еду
горючий препарат,  не имеющий  ни  вкуса,  ни запаха,  представлялась Антону
бредом  полоумного.   Но  поскольку   спонтанное  внутреннее  самовозгорание
выглядело бредом сивой кобылы в ясную летнюю ночь, то есть чепухой еще более
высокого  порядка,  то приходилось  рассматривать  версию,  которая  в  иных
обстоятельствах следователю, конечно, и в голову не пришла бы.
 К   тому   же,   в   ходе  допросов   выяснились   достаточно  странные
обстоятельства,  дававшие  пищу  для размышлений  и вывода об  убийстве  вне
зависимости от  способа совершения  преступления. С  физикой  и  химией  еще
предстояло разобраться, а вот с психологией и мотивами кое-что прояснилось.
 К примеру, Елена Криницкая,  разглядывавшая бабочку, когда рядом горела
машина, поведала  на двадцатой  минуте разговора,  что,  оказывается,  вдова
погибшего никогда его не любила и замуж вышла, потому что подошел возраст, а
других кандидатов не наблюдалось. Работали Маша и Владимир в разных отделах,
познакомилась  в буфете,  там  он  ей и предложение сделал -  при  множестве
свидетелей.
 Ну и что? Ничего, конечно, если не считать странного намека, сделанного
другим свидетелем Виктором Веденеевым.
 "Маша, - сказал он, отвечая на нейтральный  вроде бы вопрос о  знакомых
Марии Митрохиной, - общительная женщина, иногда настолько, что..."
 "Настолько - что?" -  спросил, заинтересовавшись,  Антон, но  свидетель
замкнулся и заявил, что все это чепуха, слухи, говорить об этом он не хочет.
Не хочет - это понятно, но что же Виктор все-таки имел в виду?