Берти всегда спорили. Я оставляла им пространства не больше дюйма выше
колена, она - гораздо больше. И как же мне было трудно удержать их проворные
руки! Вот и Мортона пришлось немного осадить.
- Почему? - услышала я его вопрос. - В ласках нет никакого вреда. Ты что,
меня боишься?
- Нет, себя, - ответила я, вырываясь. Но он резко повалил меня на кресло,
а насилие - это то, что я ненавижу больше всего. Я ужасно разозлилась и
влепила ему пощечину, и только тут заметила, что рядом с нами стоит Берти.
- Ну и дура, - сказала она, - да не просто дура, а еще и грубишь моим
друзьям. Пойдем, Мортон.
Она увела его в другую комнату, где они сразу стали танцевать, а я
почувствовала себя такой неуклюжей и маленькой.
Неужели я была не права? Нет, права - я не хотела этого, он для меня
ничего не значил. Я боялась, что не совладаю с собой и окажусь в глупом
положении, а этого не стоило ничто в мире.
Наверное, мне надо было обсудить эти проблемы с кем-нибудь, тонко
чувствующим и все понимающим, но с кем? Мнение Берти мне было, известно.
Папа только посмеялся бы, а поговорить с матерью мне просто не приходило в
голову. Оставалась одна Нелли. И я направилась домой. В какой-то момент я
остановилась на тропинке, почти готовая вернуться назад - к музыке, свету,
веселым приятелям, но дело не терпело отлагательств. И я побежала к дому, но
Нелли не оказалось, она куда-то ушла, и поэтому я завалилась спать, чувствуя
себя немного грустно.
Глава 3
Через несколько дней вернулся папа. Мне нравилось в нем все - даже запах
- смесь табака и лосьона после бритья. Я всегда выбегала ему навстречу,
висла на шее и целовала.
- Ну как ты вела себя, Хелен? - спрашивал он.
Но только я начинала обдумывать, как ему ответить, он уже отворачивался.
У него не было времени - надо было пройти в кабинет и налить себе виски.
Мама сидела в кресле - она была спокойной, умиротворенной и счастливой.
Сегодня утром она разговаривала с Ним, и я читала это в веселом блеске ее
глаз.
- Хорошо съездил? - спрашивала она, глядя не на него , а на свою
сигарету.
- Да, чудесно, - отвечал папа. - На обратном пути мне надо было кое-что
посмотреть в Париже. Я побывал там в настоящей русской бане.
- Как интересно, дорогой, - отзывалась мама равнодушно. - Значит, ты на
сей раз чист, несмотря на долгое путешествие.
- Когда мы едем на виллу? - спрашивал он, бросив на нее взгляд, который
мне не хотелось бы замечать. - Завтра? Ты успеешь собраться?
- Конечно. Все готово. Может быть, у нас кое-кто погостит недели две-три.
- И кто же это?
- Дядя Хенинг, если сможет.
- Отлично. Чудесно. Я тоже мечтаю расслабиться.
Моменты папиного расслабления были вполне комическими, даже клоунскими.
Он надевал деревянные башмаки и какую-нибудь потрясающе старую одежду,
вооружался тяпкой или лопатой и отправлялся в сад. В такие минуты все в доме