Михаил Николаевич Алексеев.
    Грозное лето


  Михаил Николаевич Алексеев (1918).
  Иcточник  --  Михаил   Алексеев,  "Солдаты",  Роман,   Военное   изд-во
Министерства Обороны СССР, Москва, 1967.
  OCR и вычитка: Александр Белоусенко ( elou e ko@yahoo.com)


КНИГА ПЕРВАЯ "ГРОЗНОЕ ЛЕТО"

 
ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

  Над  Донцом  висела реденькая  пелена  тумана.  Недалеко, севернее,  за
рекой,  подернутые дымкой, проступали  очертания  Белгорода.  Дремала война.
Редко и лениво  ухали  пушки, точно глубокие вздохи пробуждавшейся земли.  В
маленьком  окопе  боевого  охранения  стояли  два  солдата.  Один   из  них,
широкоплечий,  смуглолицый,  жмурясь  от  солнца  и  сдвигая  черные  брови,
всматривался за реку,  в сторону неприятеля, и изредка что-то говорил своему
товарищу. Тот не отвечал. Это,  очевидно, не  нравилось  смуглолицему, и  он
сказал уже громче:
  -- Аким, ты что, не слышишь?.. Почему не записываешь? Ерофеенко!..
  -- Что?.. Ах, да... -- спохватившись, ответил Аким и торопливо поправил
очки на своем ястребином носу.-- Собственно, что ж тут записывать?
  -- Как что? Не видишь -- минометная батарея!
  -- Где это ты ее увидел?
  -- Да вон  же!  Гляди прямо перед собой.  Видишь -- рядом с кустарником
торчат стволы.
  Аким посмотрел на кусты, видневшиеся сквозь пелену тумана, и неожиданно
рассмеялся.
  -- Друг ты наш Уваров! Ну какая же это батарея? Эх ты, сапер-разведчик!
Макеты, брат, это, а не батарея! Неужели не видишь?
  -- То есть... я не понимаю тебя, Аким.
  Ерофеенко снова усмехнулся.
  -- А  тут и  понимать-то  нечего. Всмотрись  хорошенько.  Немцы  вместо
минометов бревна выставили. Правда, немножко глуповато они поступили -- хоть
замаскировали бы для виду.
  Пораженный,  Уваров не мог оторвать удивленного взгляда  от Акима. "Вот
он,  оказывается,  какой  --  этот тихий, задумчивый, рассеянный и  немножко
смешной Аким! Умница!.."
  -- А почему ты такой невеселый, скучный? -- вдруг вырвалось у Якова.
  Аким чуть заметно вздрогнул.
  -- Ничего, Яша. Просто так... Наблюдай внимательно и записывай сам.
  -- Странный ты какой-то, Аким. Не понимаю я тебя.
  Аким не ответил. Продолговатое лицо его стало опять задумчивым. Кроткие