Аронов поморщился, однако стащил ботинки и,  оставшись  в  носках,  снова
заметался по хранилищу.
   - Он опасен. Вы понимаете: он  -  опасен!  Он  может  натворить  все  что
угодно.
   - Значит, экспедиция отменяется, - вздохнула Анна. - Трест лопнул.
   - Какая теперь экспедиция? - отмахнулся хранитель. - Речь о другом...
   - То есть, как понимать? - спросил директор музея. - В каком смысле?
   - В прямом, - отрезала Анна.  -  Сотрудничество  не  состоялось.  Примите
соболезнования.
   - У него в руках сейчас бесценное собрание, - продолжал Аронов. -  Что-то
нужно делать, и немедленно.
   В таком состоянии оставлять его опасно... Ах, Никита Евсеич...
   - Простите, но на что вы надеялись раньше? - перебил его Оловянишников:
   - Разве только на материалы Гудошникова?
   - А вы? - подхватил Аронов.
   - Я - на вас, - замялся  директор  музея.  -  Вы  -  специалисты  в  этой
области. Я сам пришел, дал деньги...
   - Кто знал, что он болен? - Аронов  покачал  головой.  -  Я  хорошо  знаю
Гудошникова: будь он в своем уме - материалы бы дал.
   - Положение... - задумался Оловянишников. - С вашей  стороны  как-то  все
несерьезно...
   - Зато с вашей все серьезно! - разозлился  Аронов.  -  Вы  думаете,  если
деньги дали - значит, дело сделано? Это вам не прялки по деревням покупать.
   Директор музея, незаслуженно оскорбленный,  сник,  виновато  заморгал,  и
Анне показалось, что он вот-вот расплачется. Аронов, видимо  сообразив,  что
погорячился, примолк. Несколько минут в отделе была тишина, слышалось  лишь,
как Екатерина Ивановна негромко двигала стулья в читальном зале.
   - Надо спасать книги от Никиты Евсеича, - тихо и уверенно сказал  Аронов.
- Сердцем чую - пропадут. Теперь это наша обязанность и беда наша.  Одна  на
всех.
   Он поглядел на Оловянишникова и Анну, перевел дух.
   - Я должна ехать, в любом случае, - сказала Анна. - Я уже собралась.
   Аронов смерил ее взглядом, сердито отвернулся.
   -  Куда  ехать?  На  деревню  к  дедушке?..  Бросьте   говорить   ерунду.
Неизвестно,  будет  что  там  или  нет,  а  вот  здесь,  у  нас  под  боком,
пропадает!.. Вопросов нет, надо выручать собрание. Давайте думать-как. Через
милицию, через суд, через общественность - как угодно, только спасать.
   Анна знала характер Аронова: если упрется - уже  не  своротишь.  Отдел  в
публичной библиотеке был государством в государстве, а его хранитель - лицом
неприкосновенным.
   - Так вы сказали - он болен? - подал голос директор музея. - Тогда проще:
признать его недееспособным... как это делается, не знаю.  А  книги  изъять.
Все законно. Когда я работал директором Дома культуры...
   - Собрание Гудошникова-частная собственность, - отрубил хранитель. -  Тут
такая канитель... Тем более у него есть наследник.
   - Тогда я не знаю, - проронил Оловянишников. - К юристам надо...
   Аронов подошел вплотную к Анне, заглянул в лицо:
   - Ну а вы что молчите? Сейчас все зависит от нас  с  вами.  Вы  грозились
горы свернуть на благо русской словесности. Случай выпал. Где ваша  хваленая
женская мудрость?