-- Аким!
  -- Ну что тебе, Семен?
  -- Очки!..
  -- Что очки? -- встревоженно спросил Аким, хватаясь за переносицу.
  -- На носу,-- спокойно объявил Ванин.
  Но  и это не помогло: Аким не рассмеялся. Что-то беспокоило солдата. Да
и  самому  Сеньке,  если  честно  признаться,  не  особенно  хотелось сейчас
балагурить: он  хорошо знал, чем тревожились  сердца  его товарищей. То, что
предстояло  им  сделать,  было  не совсем  обычным  даже  для  них,  опытных
разведчиков,-- и это волновало. Может быть, именно поэтому Сеньке и хотелось
развеселить друзей. Во всяком случае, он сделал еще одну попытку.
  -- Тебе, Аким, профессия  разведчика противопоказана,-- вдруг  начал он
убеждать Ерофеенко, употребляя медицинский термин, услышанный им в армейском
госпитале.--  Ну какой  из  тебя разведчик? Высок, как колодезный  журавель,
тебя  же за  версту видно. Траншею  трехметровую нужно. Противопоказано  для
разведчика?  Противопоказано. Ты, наконец, в очках.  По их блеску тебя сразу
немцы обнаружат -- для немцев готовенький "язычок".  И вот сейчас собираемся
ведь...-- Но Ванин почему-то осекся, не стал говорить о  предстоящем.-- Нет,
не выйдет из тебя хорошего разведчика...
  --  Видишь  ли,  Семен,--  спокойно  возразил  Аким,--  кому  что  дано
природой,  тот  тем  и располагает. Тебя, например,  глаза выручают,  ну,  а
меня...
  -- Голова, скажешь?
  --  Допустим.  A  потом, что  ты  ко мне  привязался? Нашел  время  для
болтовни. И что, собственно, тебе от меня нужно?
  -- Вот опять "собственно"! Когда ты  оставишь это глупое интеллигентное
словцо, Аким? Ты бы лучше послушал, что умные люди говорят...
  -- Уж не себя ли ты умным-то считаешь?
  Но Ванин пропустил это мимо ушей.
  -- Я бы вот что посоветовал тебе, Аким. Подавайся-ка в наградной отдел.
Самое подходящее для тебя место -- писарем там работать.
  --   Почему,  собственно,   в   наградной?  --  удивился   Аким,   явно
заинтересованный этой новой выдумкой Сеньки.
  -- А потому,  ученая твоя  голова, что  наградные листы будешь на  меня
заполнять. Писарь из тебя выйдет в  самый раз. И почерк у тебя недурной, и в
грамматике ты силен.
  Аким  улыбнулся.  В  сущности,  ему,  как  и  всем, нравилась  Сенькина
болтовня. Как бы там ни было, а он любил этого белобрысого  пустозвона. Аким
преотлично понимал Ванина: всякий раз, когда разведчикам  предстояло сделать
что-то  очень  серьезное,  связанное  с  большим   риском,   Сенька  начинал
балагурить. Особенно любил подтрунивать Сенька над Акимом. Пинчук, например,
всегда с  удовольствием  прислушивался  к их перепалке.  Сейчас он  от  души
хохотал, толкая в бок Шахаева, который молча скалил белые зубы и поблескивал
маленькими черными глазками. Иногда, увлекшись, Семен  задевал и Пинчука, но
быстро укрощал себя -- подтрунивать над Петром Тарасовичем  было неудобно: и
возраст у него уже солидный, да и человек-то он степенный.  Сенька знал, что
до  войны  Пинчук управлял большим колхозом  и  даже был депутатом районного
Совета.
  Почтительное  отношение Ванина к Пинчуку  Уваров  заметил  уже в первые
минуты  своего  знакомства с  разведчиками.  Балагуря,  Сенька  нет-нет да и