Ему показали необычный след.
  "Эх, чертяка!.." -- и Семен тихонько свистнул.
  -- А  теперь  обойдите вокруг: нет ли тут поблизости немцев,-- приказал
Шахаев Сеньке и Якову.
  Минут через двадцать  они вернулись  и доложили сержанту, что никого не
обнаружили.
  -- В таком случае -- отдыхать! -- распорядился Шахаев.
  Бойцы  расположились  на поляне.  Только  Аким  не  отдыхал: по заданию
сержанта он пошел в разведку.
  Ванин прилег рядом с Уваровым.
  -- Забыл тебе сказать, Яша, вчера  утром  сапер  Пчелинцев  прибегал из
вашего батальона. Тебя спрашивал. Вы что с ним, дружки?
  Скупая улыбка тронула плотно сжатые губы Уварова.
  -- Дружки.
  --  Он  за письмами на почту  не ходит,  случаем? -- неожиданно спросил
Ванин, сузившимися кошачьими глазами взглянув на Уварова.
  -- Ходил раньше. А сейчас как будто нет. А что?
  --  Ничего.  Так  просто...--  Ванин  нахмурился.-- И давно  вы  с  ним
встретились?
  -- Еще в сорок втором.
  -- Каким же образом? Интересно.
  -- Самым обыкновенным.
  Уваров говорил правду. Знакомство его с Васей Пчелинцевым произошло при
обстоятельствах, какие часто бывают на войне.
  Было это в  августе  1942  года.  Отходили  от Дона. Шли по  безлюдной,
голодной  Сальской  степи,  с  ее обожженными  лысинами  скифских  курганов.
Гонимые  ветром-суховеeм,  мчались  по ней серые  шары перекати-поля. Тускло
поблескивали   каски  под   прямыми  лучами  разморенного   жарой   и  будто
остановившегося  солнца. Степь...  Едкая  гарь над опаленными  станицами.  В
душном воздухе -- постылый свист  чужих  моторов. Впереди шли разведчики, за
ними -- стрелки, потом -- саперы и, наконец, позади всех, немного приотстав,
шагал маленький бронебойщик. Тяжелое длинное ружье лежало  на плечe бойца. И
что-то скорбно-торжественное было в  его  медленном  и упрямом передвижении,
будто нес он не ружье, а  раненого  товарища... По  щекам  солдата  катились
грязные ручейки пота, под  обожженной солнцем кожей туго шевелились желваки.
В глазах скрытое ожесточение. Его напарник был убит при переправе через Дон.
И вот теперь маленький боец нес один тяжелую бронебойку. Иногда он испытывал
минуты тупого отчаяния, хотелось плюнуть на все и, зажмурив глаза, идти куда
угодно,  хоть на край света. Но в то же  время его  удерживало что-то такое,
что заставляло собирать  последние силы  и шагать,  шагать  в  колонне,  под
палящим солнцем, под бомбежками... Временами бронебойщик впадал в забытье, и
тогда ему казалось, что сзади него по-прежнему  трусит озорной,  неунывающий
напарник  со   своим  невозмутимым   курносым   лицом   и   помогает   нести
противотанковое ружье. Но минуты забытья проходили, и огромная тяжесть вновь
давила на  ноющее плечо.  Лицо маленького бойца  вновь принимало озлобленное
выражение.  Глаза  его,  красные от бессонных ночей  и от въедливой  горячей
пыли, бездумно смотрели на широкую  и мокрую спину шагавшего впереди сапера,
обвешанного с боков  шанцевым инструментом. Сапер шел ровно, уверенно ступая
на землю своими короткими и, по-видимому, очень сильными ногами. Вдруг сапер
запел: