Устало  опустившись на стул, генерал взял из стопки  книг  еще какой-то
устав. Листая его, он как бы размышлял вслух:
  -- Самое страшное в том, что Баталин до этой  минуты даже не чувствовал
никакой вины за собой. Нужно было разбить это убеждение. Инициатива офицеров
и солдат  в бою нам необходима. Наш Боевой устав со всей  силой подчеркивает
это.  Я  вот  уже статью об этом написал для нашей газеты.--  Сизов  раскрыл
полевую сумку, вынул оттуда конверт.-- Прошу вас,  прочтите... скажите потом
свое  мнение  и  передайте,  пожалуйста,  редактору,--  добавил он,  отдавая
конверт Демину.
  Потом подумал еще о чем-то, улыбнулся вдруг, доставая из  той же стопки
том "Войны и мира". Неожиданно заговорил:
  --  А вы знаете, Федор Николаевич, чем  велик был старик Кутузов? -- и,
помолчав, светлея в лице сам, ответил: -- Он отлично знал душу солдата. Да и
сам, пожалуй, был солдат. Хитрый, умный русский солдат!..
  Все  более  воодушевляясь,  Сизов  начал  читать,  очевидно,   особенно
понравившееся ему место:
  --  "Перед  Преображенским полком  он  остановился,  тяжело  вздохнул и
закрыл  глаза.  Кто-то  из  свиты  махнул,  чтобы державшие  знамена солдаты
подошли и поставили их древками вокруг главнокомандующего. Кутузов  помолчал
несколько  минут   и,  видимо,  неохотно,  подчиняясь  необходимости  своего
положения, поднял голову и начал говорить. Толпы  офицеров окружили  его. Он
внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
  -- Благодарю всех! --  сказал  он,  обращаясь  к  солдатам  и  опять  к
офицерам. В  тишине,  воцарившейся  вокруг него, отчетливо  были  слышны его
медленно выговариваемые слова.-- Благодарю  всех за трудную и верную службу.
Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки".
  Сизов, взволнованный, утирая пот с  лица, перестал читать. Посмотрел на
тихо слушавшего и как будто чем-то немного удивленного Демина.
  --  А какая гордость  звучит в  его словах. Русская гордость! Вы только
послушайте...
  И генерал снова начал читать, голос его чуть дрожал:
  --  "Нагни,  нагни  ему  голову-то,--  сказал  он  солдату,  державшему
французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев.--
Пониже,  пониже, так-то  вот.  Ура! ребята,--  быстрым  движением подбородка
обратясь к солдатам, проговорил он.
  -- Ура-ра-ра! -- заревели тысячи голосов.
  Пока кричали солдаты,  Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову,  и
глаз его засветился кротким, как будто насмешливым блеском.
  -- Вот что, братцы...-- сказал он, когда замолкли голоса.
  И вдруг  голос  и  выражение  лица  его  изменились: перестал  говорить
главнокомандующий, заговорил  простой старый  человек, очевидно что-то самое
нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
  В  толпе  офицеров и в  рядах солдат  произошло  движение, чтобы  яснее
слышать то, что он скажет теперь.
  --  А вот что, братцы.  Я знаю, трудно вам,  да что дeлать!  Потерпите,
недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда".
  Генерал закрыл книгу, положил ее на прежнее место,  подровнял с другими
книгами. Сказал,  сверкнув на Демина своими  быстрыми, молодо  заблестевшими
глазами:
  -- Это был настоящий отец солдатам. И он побеждал.