внутри), подошли к краю тротуара и остановились. Сейчас на главную
вокзальную площадь Москвы (она называется Комсомольской) стекаются
автомобили, трамваи, троллейбусы, а людям хоть бы что. Спустились по
ступеням и - в любую сторону по подземным переходам. А тогда...
С одной стороны - два с половиной вокзала, с другой - один, зато
громадный. Но та, противоположная сторона, скрыта в неизвестности, как тот
берег в море.
Желтые, красные трамваи, черные автомобили, лошади с телегами, люди с
повозками, велосипедисты, автобусы - все это мчалось, неслось перед нами,
стремительно летело по мостовой. Трамваи звенели и дребезжали, автомобили
гудели, лошади ржали и цокали копытами, выбивая из булыжников огонь, возчики
кричали, водители трамваев тоже кричали, высовываясь из окна и непрерывно
дергая веревку звонка.
Море шума, гама, криков, грохота, гула, а трамвайные звонки, как
всплески волн. Тогда не запрещалось гудеть автомобилям и звенеть трамваям:
гуди и звени сколько хочешь, что они и делали. Возможно, не запрещали из-за
лошадей. По улицам в ту пору бегало много лошадей с повозками, с телегами и
с жеребятами. Попробуй запрети им ржать. А трамваи и автомобили чем хуже?
Вот они и звенели и гудели, кто кого перегудит или перезвонит. Пыль над
площадью - тучей!
Наверное, пешеходные дорожки через площадь еще не изобрели. А может,
дорожки и были, только никто не знал, где. Мы стояли, стояли, потом мама
крепко взяла наши руки и мы все бегом - за прыгающей по булыжникам телегой
(колеса выше нас с сестрой), перед гудящей автомашиной, сзади автобуса.
Спотыкаясь о булыжины, мы пробежали сзади большущего серо-зеленого
грузовика, подождали, пока промчатся мимо нас три желто-красных вагона,
прицепленные друг за другом. В переднем вагоновожатый в фуражечке напряженно
глядел вперед, не отрывая руки от звонка. Трамвай трясся и оглушительно
звенел. Из его открытых окон дети и взрослые с восторгом глядели на
громадную площадь, на нас с мамой. Трамвайные пассажиры, не уместившиеся
внутри, гроздьями висели на распахнутых дверях, держась за поручни и друг за
друга.
- Никогда так не делайте! - кричит мама, наклоняясь, чтобы мы
расслышали.
- И так тоже никогда не делайте! - еще громче кричит она, указывая на
мальчишку, весело махавшего нам.
Мальчишка ехал у трамвая на хвосте, там была такая штуковина, железная,
что ли. На ней всегда бесплатно ездили мальчишки, куда и сколько хотели,
называлась она - "колбаса". Новые усовершенствованные трамваи были без
колбасы, и мы сердились на взрослых, что они не подумали о мальчишках, и
лишили их такого вида транспорта.
Мы с мамой бегом пересекли трамвайные рельсы, пока они были свободны, и
остановились перед вторым таким же потоком, летящим в обратную сторону. И
вдруг - чудо! Мостовая свободна, совсем близко светлый тротуар и высокие
желтые дома, неподвижные, даже на вид теплые от солнца, смотрят на нас
добрыми окнами.
Я выдернула свою руку из маминой и - перед потоком - к спасительному
тротуару, к огромным спокойным домам, которые смотрят на нас добрыми окнами.
Водители, шоферы и кучеры, наверное, глазом не успели мигнуть, понять, что
это такое синее, мелкое мелькнуло перед ними, а я уже на тротуаре, в полной