ведаю". Возговорит купцу зверь лесной, чудо морское: "Не хочу я  невольницы:
пусть приедет твоя дочь сюда по любви к тебе,  своей  волею  и  хотением;  а
коли дочери твои не поедут по своей воле и хотению, то сам приезжай, и  велю
я казнить тебя смертью лютою. А как приехать ко мне - не твоя  беда;  дам  я
тебе перстень с руки моей: кто наденет его на правый мизинец,  тот  очутится
там, где пожелает, во единое ока мгновение. Сроку тебе даю дома пробыть  три
дня и три ночи". Думал, думал купец думу крепкую и придумал так: "Лучше  мне
с дочерьми повидаться, дать им свое родительское благословение, и  коли  они
избавить меня от смерти не похочут,  то  приготовиться  к  смерти  по  долгу
христианскому и воротиться к лесному зверю, чуду морскому".  Фальши  у  него
на уме не было, а потому он рассказал, что у  него  было  на  мыслях.  Зверь
лесной, чудо морское, и без того их знал; видя его правду,  он  и  записи  с
него заручной не взял, а снял с своей руки  золотой  перстень  и  подал  его
честному купцу. И только честной купец успел надеть его на  правый  мизинец,
как очутился он в воротах своего широкого двора; в ту пору в  те  же  ворота
въезжали его караваны богатые с при слугою верною, и привезли  они  казны  и
товаров втрое противу прежнего. Поднялся в  доме  шум  и  гвалт,  повскакали
дочери из-за  пялец  своих,  а  вышивали  они  серебром  и  золотом  ширинки
шелковые, почали они отца целовать, миловать  и  разными  ласковыми  именами
называть, и две старшие сестры лебезят пуще меньшой сестры. Видят  они,  что
отец как-то не радошен и что есть у него на сердце печаль  потаенная.  Стали
старшие  дочери  его  допрашивать:  не  потерял  ли  он  своего   богатества
великого; меньшая же дочь о  богатстве  не  думает,  и  говорит  она  своему
родителю: "Мне богатства твои не надобны; богатство дело наживное, а  открой
ты мне свое горе сердешное". И возговорит тогда честной купец своим  дочерям
родимыим, хорошиим и пригожиим: "Не потерял я своего богатества великого,  а
нажил казны втрое-вчетверо; а есть у меня другая печаль, и скажу вам об  ней
завтрашний день, а сегодня будем веселитися". Приказал он  принести  сундуки
дорожные, железом окованные;  доставал  он  старшей  дочери  золотой  венец,
золота аравийского, на  огне  не  горит,  в  воде  не  ржавеет,  со  камнями
самоцветными; достает гостинец средней дочери, тувалет хрусталю  восточного;
достает гостинец  меньшой  дочери,  золотой  кувшин  с  цветочком  аленьким.
Старшие дочери от радости рехнулися, унесли свои гостинцы в  терема  высокие
и там на просторе ими  досыта  потешалися.  Только  дочь  меньшая,  любимая,
увидав цветочек аленький, затряслась вся и заплакала, точно в сердце ее  что
ужалило. Как возговорит к ней отец таковы речи: "Что  же,  дочь  моя  милая,
любимая, не берешь ты своего  цветка  желанного;  краше  его  нет  на  белом
свете?" Взяла дочь меньшая  цветочек  аленький  ровно  нехотя,  целует  руки
отцовы, а сама плачет горючими  слезами.  Скоро  прибежали  дочери  старшие,
попытали они гостинцы отцовские и не  могут  опомниться  от  радости.  Тогда
сели все они за столы дубовые, за скатерти браные,  за  яства  сахарные,  за
пития  медвяные;  стали  есть,   пить,   прохлаждатися,   ласковыми   речами
утешатися. Ввечеру гости понаехали, и стал дом у  купца  полнехонек  дорогих
гостей,   сродников,   угодников,   прихлебателей.   До   полуночи    беседа
продолжалася, и таков был вечерний пир, какого честной купец у себя  в  дому
не видывал, и откуда  что  бралось,  не  мог  догадаться  он,  да  все  тому
дивовалися:  и  посуды  золотой-серебряной,  и  кушаньев  диковинных,  каких
никогда в дому не  видывали.  Заутра  позвал  к  себе  купец  старшую  дочь,
рассказал ей все, что с ним приключилося, все от слова до слова, и  спросил:
хочет ли она избавить его от смерти лютыя и поехать жить к зверю лесному,  к