Отец с матерью ни с кем в Симбирске не виделись; выкормили только
лошадей да поели стерляжьей ухи, которая показалась мне лучше, чем в
Никольском, потому что той я почти не ел, да и вкуса ее не заметил: до того
ли мне было!..
Часа в два мы выехали из Симбирска в Чурасово и на другой день около
полден туда приехали.
Прасковья Ивановна давно ожидала нас и чрезвычайно нам обрадовалась;
особенно она ласкала мою мать и говорила ей: "Я знаю, Софья Николавна, что
если б не ты, то Алексей не собрался бы подняться из Багрова в деловую
пору; да, чай, и Арина Васильевна не пускала. Ну, теперь покажу я тебе свой
сад во всей его красоте. Яблоки только что поспели, а иные еще поспевают.
Как нарочно, урожай отличный. Посмотрю я, какая ты охотница до яблок?" Мать
с искреннею радостью обнимала приветливую хозяйку и говорила, что если б от
нее зависело, то она не выехала бы из Чурасова. Александра Ивановна
Ковригина также очень обрадовалась нам и сейчас послала сказать Миницким,
что мы приехали. Гостей на этот раз никого не было, но скоро ожидали
многих.
Прасковья Ивановна, не дав нам опомниться и отдохнуть после дороги,
сейчас повела в свой сад. В самом деле, сад был великолепен: яблони, в
бесчисленном количестве, обремененные всеми возможными породами спелых и
поспевающих яблок, блиставших яркими красками, гнулись под их тяжестью; под
многие ветви были подставлены подпорки, а некоторые были привязаны к стволу
дерева, без чего они бы сломились от множества плодов. Сильные родники били
из горы по всему скату и падали по уступам натуральными каскадами, журчали,
пенились и потом текли прозрачными, красивыми ручейками, освежая воздух и
оживляя местность. Прасковья Ивановна была неутомимый ходок; она водила нас
до самого обеда то к любимым родникам, то к любимым яблоням, с которых сама
снимала какой-то длинною рогулькою лучшие спелые яблоки и потчевала нас.
Мать в самом деле была большая охотница до яблок и ела их так много, что
хозяйка, наконец, перестала потчевать, говоря: "Ты этак, пожалуй, обедать
не станешь". Старый буфетчик Иванушка уже два раза приходил с докладом, что
кушанье простынет. Мы не исходили и половины сада, но должны были
воротиться. Мы прямо прошли в столовую и сели за обед. В первый раз
случилось, что и нас с сестрицей в Чурасове посадили за один стол с
большими. С этих пор мы уже всегда обедали вместе, чем мать была особенно
довольна. Прасковья Ивановна была так весела, так разговорчива, проста и
пряма в своих речах, так добродушно смеялась, так ласково на нас смотрела,
что я полюбил ее гораздо больше прежнего. Она показалась мне совсем другою
женщиной, как будто я в первый раз ее увидел. Мы по-прежнему заняли кабинет
и детскую, то есть бывшую спальню, но уже не были стеснены постоянным
сиденьем в своих комнатах, и стали иногда ходить и бегать везде; вероятно,
отсутствие гостей было этому причиной, но впоследствии и при гостях
продолжалось то же. На другой день приехали из своей Подлесной Миницкие,
которых никто не считал за гостей. Они встретились с моим отцом и матерью,
как искренние друзья. Точно так, как и вчера, мы все вместе с Миницкими до
самого обеда осматривали остальную половину сада, осмотрели также оранжереи
и грунтовые сараи; но Прасковья Ивановна до них была небольшая охотница.
Она любила все растущее привольно, на открытом, свежем воздухе, а все
добытое таким трудом, все искусственное ей не нравилось; она только терпела