коров и блеянье овец долго раздавалось в вечернем воздухе. Отец мой  сказал,
что еще большая половина разного скота  ночует  в  поле.  Он  с  восхищением
говорил  о  хлебородной  вишенской  земле,  состоящей  в  иных   местах   из
трехаршинного чернозема. Вечером, говоря  со  старостой,  отец  мой  сказал:
"Все у вас хорошо, да воды только нет. Ошибся дядя Михайла Максимыч, что  не
поселил деревню версты три  пониже:  там  в  Берле  воды  уже  много,  да  и
мельница была бы у вас в деревне".  Но  староста  с  поклоном  доложил,  что
ошибки тут не было. "Все вышло от нашей глупости, батюшка Алексей  Степаныч.
Хоша я еще был махонькой, когда нас со старины  сюда  переседили,  а  помню,
что не токма у нас на деревне,  да  и  за  пять  верст  выше,  в  Берлинских
вершинах, воды было много и по всей речке рос лес; а старики наши, да  и  мы
за ними, лес-то весь повырубили,  роднички  затоптала  скотинка,  вода-то  и
пересохла. Вот и Медвежий враг - ведь какой был лес! и тот  вывели;  остался
один молодежник -  и  оглобли  не  вырубишь.  Нонче  зато  и  маемся,  топим
соломой, а на лучину и на крестьянские поделки покупаем лес в Грязнухе".
     Отец мой очень сожалел об  этом  и  тут  же  приказал  старосте,  чтобы
Медвежий  враг  был  строго  заповедан,  о  чем  хотел  немедленно  доложить
Прасковье Ивановне и обещал прислать особое от нее приказание.
     Флигель, в котором мы остановились, был точно так же прибран к  приезду
управляющего, как и прошлого  года.  Точно  так  же  рыцарь  грозно  смотрел
из-под забрала своего шлема с  картины,  висевшей  в  той  комнате,  где  мы
спали. На другой картине так же лежали синие виноградные  кисти  в  корзине,
разрезанный красный арбуз с черными семечками на блюде и наливные яблоки  на
тарелке. Но я заметил перемену в себе: картины, которые мне так  понравились
в первый наш приезд, показались мне не так хороши.
     После  обеда  отец  мой  ездил  осматривать  хлебные  поля;  здесь  уже
кончилось  ржаное  жнитво,  потому  что  хлеб  в  Вишенках  поспевает  двуми
неделями ранее; зато здесь только что начинали сеять господскую  рожь,  а  в
Багрове отсевались. Здесь уже с неделю, как принялись жать  яровые:  пшеницы
и полбы. Поля были очень удалены, на каком-то наемном участке  в  "Орловской
степи"слишком утомлюсь.
     ______________
     отдаваемая внаймы от казны, но прежде принадлежавшая графу Орлову.  (Примеч.
автора.)

     На другой день, выехав не  так  рано,  мы  кормили  на  перевозе  через
чудесную, хотя не слишком широкую реку Черемшан, в богатом селе  Никольском,
принадлежавшем помещику Дурасову. Не переезжая на другую сторону реки,  едва
мы успели расположиться на песчаном берегу, отвязали удочки, достали  червей
и, по рассказам  мальчишек,  удивших  около  парома,  хотели  было  идти  на
какое-то диковинное место, "где рыба так и хватает,  даже  берут  стерляди",
как явился парадноодетый лакей от Дурасова с покорнейшею  просьбою  откушать
у него и с извещением, что сейчас  приедет  за  нами  коляска.  Дурасов  был
известный богач, славился хлебосольством и жил  великолепно;  прошлого  года
он познакомился с нами в Чурасове у Прасковьи Ивановны. Отец  и  мать  сочли
неучтивостью отказаться и обещали приехать. Боже  мой!  Какой  это  был  для
меня удар, и вовсе неожиданный! Мелькнула было надежда, что нас с  сестрицей
не возьмут; но мать сказала, что  боится  близости  глубокой  реки,  боится,