Чингиз Айтматов.
Пегий пес, бегущий краем моря
Владимиру Санги
В непроглядной насыщенной летучей влагой и холодом приморской ночи, на
всем протяжении Охотского побережья, по всему фронту суши и моря шла
извечная, неукротимая борьба двух стихий - суша препятствовала движению
моря, море не уставало наступать на сушу.
Гудело и маялось море во тьме, набегая и расшибаясь на утесах. Надсадно
ухала, отражая удары моря, каменно твердая земля.
И вот так они в противоборстве от сотворения - с тех пор как день
зачался днем, а ночь зачалась ночью, и впредь быть тому, все дни и все ночи,
пока пребудут земля и вода в нескончаемом времени.
Все дни и все ночи...
Еще одна ночь протекала. Ночь накануне выхода в море. Не спал он той
ночью. Первый раз в жизни не спал, первый раз в жизни изведал бессонницу. Уж
очень хотелось, чтобы день наступил поскорее, чтобы ринуться в море. И
слышал он, лежа на нерпичьей шкуре, как едва уловимо подрагивала под ним
земля от ударов моря и как грохотали и маялись волны в заливе. Не спал он,
вслушиваясь в ночь...
А ведь когда-то все было по-иному. Теперь такое невозможно даже
представить себе, об этом теперь никто знать не знает, не догадывается даже,
что, не будь в ту издавнюю пору утки Лувр, мир мог бы устроиться совсем
по-другому - суша не противостояла бы воде, а вода не противостояла бы суше.
Ведь в самом начале - в изначале начал - земли в природе вовсе не было, ни
пылиночки даже. Кругом простиралась вода, только вода. Вода возникла сама из
себя, в круговерти своей - в черных безднах, в безмерных пучинах. И катились
волны по волнам, растекались волны во все стороны бесстороннего тогда света:
из ниоткуда в никуда.
А утка Лувр, да-да, та самая, обыкновенная кряква-широконоска, что по
сей день проносится в стаях над нашими головами, летала в ту: пору над миром
одна-одинешенька, и негде ей было снести яйцо. В целом свете не было ничего,
кроме воды, даже тростиночки не было, чтобы гнездо смастерить.
С криком летала утка Лувр - боялась, не удержит, боялась, уронит яйцо в
пучину бездонную. И куда бы ни отправлялась утка Лувр, куда бы ни долетала
она - везде и повсюду плескались под крыльями волны, кругом лежала великая
Вода - вода без берегов, без начала, без конца. Извелась утка Лувр,
убедилась: в целом свете не было места, где бы устроить гнездо.
И тогда утка Лувр села на воду, надергала перьев из с Боей груди и
свила гнездо. Вот с того-то гнезда плавучего и начала земля образовываться.
Мало-помалу разрасталась земля, мало-помалу заселялась земля тварями
разными. А человек всех превзошел среди них - приноровился по снегу ходить
на лыжах, по воде плавать на лодке. Стал он зверя добывать, стал он рыбу
ловить, тем кормился и род умножал свой.
Да только если бы знала утка Лувр, как трудно станет на белом свете с