- Вы можете быть друзьями, но ты не можешь жить, как они. У тебя другая судьба. Наверное, я не должен был разрешать тебе проводить так много времени с ними.
     - Ты не разрешал мне, - тихо сказал Алехандро, - потому что я не спрашивал твоего разрешения. И не буду этого делать. Никогда! Дядя, я очень тебя уважаю, но не позволю тебе решать за меня, как жить.
     Весь его милый шарм куда-то испарился, и в глазах появилось такое выражение, которое даже графа заставило вести себя осторожнее. Взглянув на расстроенное лицо дяди, Алехандро сразу же раскаялся в своем приступе упрямства.
     - Но ведь нет ничего плохого в том, что я иногда плаваю на гондоле, - мягко сказал он. В конце концов, это позволяет мне быть в форме после всяческих излишеств.
     - Если бы только это, - высокомерно фыркнул Родриго, почувствовав, что племянник дал слабину. - Я слышал, ты поешь туристам серенады!
     - Но для них Карибская Венеция не Венеция без песен.
     - И ты позируешь для них! - Граф взял фотографию, на которой Алехандро в костюме гондольера пел серенаду для симпатичной темноволосой девушки, в то время как другой гондольер с детским лицом просто сидел сзади них.
     - Мой племянник... - проворчал Родриго, - Будущий граф де Эспиноса позирует туристам в отвратительной соломенной шляпе!
     - Ужасно, - согласился Алехандро. - Я позорное пятно на лице семьи. Но это можно легко исправить! Ты женишься, у тебя родится сын, и честь семьи будет спасена. Я слышал, что ты все такой же энергичный, как и прежде, поэтому проблем...
     - Убирайся отсюда!
     Алехандро с облегчением удалился, и вскоре уже спешил по одному ему ведомым тропам, ведущим к Главному Каналу. Там он увидел несколько снующих взад-вперед длинных лодок.
     Каждый вечер здесь устраивалось специальное шоу, сопровождаемое серенадами и местными песнями. В центральной лодке молодой человек с детским лицом пел мягким голосом какую-то туземную песню. Его голос был слышен далеко вокруг. По окончанию песни он был награжден аплодисментами, и лодки поплыли к причалу.
     Алехандро подождал, пока его друг, Рафаэль Вальдес, помог последнему туристу выбраться из гондолы, и окликнул его:
     - Эй, Рафаэль! Если бы та французская донья услышала тебя сейчас, она бы последовала за тобой на край света... Что случилось? - спросил он, потому что Рафаэль громко вздохнул. Она тебя больше не любит?
     - Амели меня любит, - ответил Рафаэль. Но ее папочка скорее убьет меня, чем позволит жениться на ней. Он думает, что я хочу заполучить ее деньги, но это не правда. Я люблю ее. Когда вы встретились, разве ты не подумал, что она прекрасна?
     - Да, конечно, - сказал Алехандро, тактично удержав при себе мнение, что Амели - просто красивая девчонка со слишком слабым характером.
     Сам он любил женщин, которые бросали ему вызов, заставляли постоянно держаться начеку и испытывать острые ощущения.
     - Ты должен знать, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам, - тепло сказал он.
     - Ты нам и так уже столько помогал, - вздохнул Рафаэль. - Позволил нам встречаться в твоем бунгало, работал вместо меня на гондоле...
     - Подумаешь, ерунда. Мне это понравилось.
     Дай мне знать, когда захочешь, чтобы я снова заменил тебя.
     - Амели уехала во Францию. Она сказала, что постарается уговорить своего отца, но, боюсь, она никогда не вернется.
     - Если она тебя по-настоящему любит, то вернется, - сказал Алехандро, покачав головой Рафаэль засмеялся и дружески стукнул его по плечу.
     - Ну что ты знаешь о настоящей любви? Как только женщины упоминают слово "женитьба", ты делаешь ноги!
     - Шшш! - прошипел Алехандро и оглянулся. У моего дяди повсюду есть уши. Пойдем-ка лучше в бар "У Карлоса", присоединимся к Эстебану и Диего за стаканчиком хереса.
     Два дня спустя Луиза вылетела в Регонду. Ближайший к острову аэропорт располагался на соседней Косте. Замерев в кресле, девушка наблюдала, как пилот виртуозно посадил самолет на короткой полосе, которая заканчивалась прямо в море. Спустя несколько минут она спустилась на благословенную землю и теперь с показным высокомерием наблюдала, как ее необъятный багаж грузят на катер, принадлежащий отелю "Санта Лучия".
     Лодка вышла в море, освещенное стоявшим высоко в небе солнцем. На изумрудной поверхности воды играли ослепительные золотые блики. И Луиза, ошеломленная открывшейся красотой, быстро забыла о своей печали и о роли напыщенной богачки, которую ей надо было играть.
     Слева она видела россыпь мелких коралловых островов. Справа море простирало лазурные дали до горизонта.
     - Смотрите, сеньорита, - сказал лодочник с гордостью, показывая в сторону Регонды.
     Сначала Луиза видела лишь общий силуэт острова, зелень пальм, ослепительно-белые полосы чего-то непонятного, крошечные домики, то тут, то там проглядывающие сквозь листву.
     Но постепенно картина начала проясняться, и она застыла, не желая пропустить ни капельки из того, что видела. Лодка тем временем стала замедлять ход.
     - В систему каналов надо входить очень медленно, - объяснил ей лодочник, - чтобы не создавать больших волн. Мы вплываем в канал Любви, а он приведет нас к Главному каналу и к отелю "Санта Лучия".
     Внезапно исчезли яркие краски моря, лодка погрузилась в спасительную тень, отбрасываемую высокими стенами мраморного канала. Луиза стала смотреть на окружающее ее великолепие цветущих садов, очаровательные белые или терракотовые домики и пронзительно-синее небо.
     Через несколько минут стены раздвинулись, и они поплыли по Главному каналу по направлению к величественному дворцу в колониальном стиле, который в свое время был резиденцией губернатора Регонды. К отелю "Санта Лучия".
     На причале несколько рук сразу протянулись к ней, чтобы помочь выбраться из катера и проводить в отель. Она величественно вошла в массивные двери, сопровождаемая целой вереницей смуглых туземных носильщиков с ее багажом.
     - В Королевский номер, - приказал носильщикам надменный тип за стойкой.
     - Королевский номер... - эхом отозвалась изумленная Луиза. - Вы уверены, что тут нет никакой ошибки?
     Но ее уже подхватили под руки и сопроводили на второй этаж, где услужливо раскрытые позолоченные двери вели в огромный номер. Все вокруг действительно подтверждало, что это жилище королей, включая изысканную старинную мебель восемнадцатого века.
     Сбоку находилась еще одна двойная дверь.
     Войдя в нее, Луиза попала в спальню с кроватью, в которой, наверное, мог бы поместиться целый полк. Подобная роскошь была для Луизы в новинку, и она в некотором ошеломлении разглядывала комнату. Тут появилась расторопная горничная, чтобы распаковать ее багаж. Луиза вовремя вспомнила про совет Эжена "производить впечатление" и дала ей такие огромные чаевые, чтобы о постоялице из Королевского номера заговорили даже в этом, привыкшем к богатству и расточительности месте.
     Когда прислуга ушла, Луиза молча села на диван. Было странно оказаться здесь одной, в то время как совсем недавно она предвкушала, как будет проводить свой счастливый медовый месяц вместе с Жюлем.
     Мне нужно научиться вспоминать о нем без боли, подумала она.
     Жюль Леблан считал, что у мадемуазель Луизы де Монтале, дочери барона де Монтале, где-то неподалеку спрятан сейф, полный семейных сокровищ. Он пылко ухаживал за ней, шептал на ушко волшебные слова, которые заставляли ее парить в облаках любви. Но вскоре крылья были безжалостно подрезаны, и Луиза упала в объятия невыносимой реальности.
     Жюль жил, ни в чем себе не отказывая. Как Луиза узнала позднее, все его богатство было в кредит Она не интересовалась размером его кошелька, потому что ей была важна лишь его любовь. Но и богатство, и любовь были иллюзией, пшиком...
     Однажды вечером, когда они ужинали в "Георге IV", он показал ей рекламную брошюру Регонды.
     - Я уже заказал нам билеты на самолет, сказал он. - Нам будет так хорошо там в медовый месяц!
     - Но, милый, это так дорого!
     - Ну и что! Деньги созданы для того, чтобы их тратить.
     Она прервала его, нежно прикоснувшись к руке;
     - Не стоит так много тратить на меня, ведь деньги - это далеко не все.