асцидии,  лопавшиеся  под  его  тяжелыми  подошвами, на известковые трубочки
червей, высунувших кверху свои перистые жабры  с тончайшим ветвистым  узором
кровеносной системы...
     -- Ну вот,--  сказал выступавший  впереди  зоолог,  --  карьера  мурены
кончилась в два счета. Из зубов барракуды редко кому удается спастись.
     -- А нам она... ничего не могла бы сделать,  Арсен Давидович... если бы
мы не спрятались в расселину? -- слегка заикаясь, спросил Павлик.
     Зоолог  усмехнулся  и  по  привычке поднял руку, чтобы  погладить  свою
великолепную  ассирийскую  бороду,  но  рука  прошлась  только  по   гладкой
металлической груди скафандра.
     -- Против наших скафандров бессильны зубы не только барракуды,  но даже
владыки  подводных глубин -- кашалота,-- ответил он. -- И  я затащил  тебя в
расселину не потому, что  боялся: мне просто  не  хотелось мешать актерам на
сцене. Но и самому Скворешне я не советовал бы встретиться во время купания,
в  одних  трусах,  с барракудой. Это,  пожалуй, самая страшная  рыба,  самый
дерзкий хищник антильских вод.
     Зоолог  вдруг   остановился,   опустился   на  колени   и,   пристально
всматриваясь во что-то на дне, позвал:
     -- Павлик! Замечательное зрелище! Иди сюда скорее, бичо!
     Голос  его  в крохотном  радиоприемнике,  спрятанном  в  шлеме Павлика,
звучал  весело  и возбужденно.  Сквозь прозрачный  шлем Павлику  видна  была
большая бритая голова в таком же шлеме, крупный нос, мохнатые черные брови и
иссиня-черная блестящая борода, терявшаяся  за воротником скафандра. Спереди
каждого   шлема  сверкал  серебром  рефлектора  небольшой,  но  мощный,  как
маленькое солнце,  круглый выпуклый  фонарь. Металлический, цвета  вороненой
стали, скафандр  на  спине  и  груди раздувался,  делая  маленького  зоолога
похожим на  фантастического  горбатого  карлика. В этих  горбах  у него  и у
Павлика   заключались   небольшие,   но   огромной   емкости   электрические
аккумуляторы,   механизмы   для  движения,  запасы  кислорода.   На   гибком
металлическом  поясе висели  кортик,  еще один маленький переносный  фонарь,
топорик  на  длинной рукоятке,  круглый  сверток  и  что-то вроде  длинного,
плоского патронташа. Справа у пояса висел квадратный плоский ящичек с ручкой
и коротким дулом, как у браунинга.  К ручке ящичка тянулся из спинного горба
гибкий  резиновый шнур. На левой руке в металлическую манжету скафандра  под
прозрачными  кружочками  были вделаны три  самых необходимых  для  подводных
путешествий прибора -- часы, компас и глубомер.
     Павлика поражала  больше всего  неожиданная гибкость этой металлической
одежды. И теперь, когда зоолог  без  напряжения, легко и свободно  нагнулся,
стал  на  колени,  поднял  руку  и  поманил  ею  Павлика,  мальчик  не  смог
удержаться,  чтобы не потрогать  металлическими пальцами свою  металлическую
грудь. Это было чудесно и восхитительно, это вызывало чувство безопасности и
спокойствия.  "Даже  зубы кашалота бессильны  против наших  скафандров",  --
повторил  он слова зоолога и,  уже совсем повеселевший,  торопливо подошел к
нему, слегка напрягаясь, чтобы преодолеть сопротивление воды.
     Не спуская глаз с какого-то яркого пятна, медленно двигавшегося по дну,
зоолог вытянул руку:
     -- Тихонько, Павлик! Не спугни их! Нагнись и смотри.
     -- Рак, Арсен Давидович! -- сказал Павлик, присмотревшись. -- Но почему
он наполовину спрятался в какую-то раковину? И что это за цветок он несет на
себе?