что он в скафандре, что кончился кислород и надо скорее встать и снять
скафандр. Он выбрался из "шалаша" полусонный, встал, открыл иглой грудь в
скафандре: чистый, свежий воздух влился в легкие и словно опьянил его -- сон
опять спеленал его. Вторично он проснулся от сверлящего чувства голода и
увидел себя в камере у переборки. Он быстро освободился от скафандра,
попытался открыть дверь, но кнопка не действовала: механизм был, вероятно,
выключен и заперт на замок, как всегда, когда камера не работает. Тогда он
нажал кнопку тревожного звонка. Но дверь что-то долго не открывали, а голод,
как острыми щипцами, терзал желудок. Не стерпев, Скворешня несколько раз
ударил кулаком в дверь, и только после этого ее открыли, и товарищи
встретили его с испуганными лицами... "Вот чудаки! -- говорил Скворешня. --
Испугались нескольких ударов кулаком!.."
В два часа десять минут двадцать третьего августа "Пионер" тихо прополз
почти над самым дном пролива Лаперуза и вышел и воды Японского моря. Ход
сразу подняли до девяти десятых.
До четырех часов работы на подлодке шли необычайно медленно. Малярные
кисти внимательно вылизывали каждую щелочку, две трубы почему-то вдруг стали
непомерно тяжелыми, и человек с трудом мог их снести на склад. Исправление
проводки в жилых помещениях неизвестно почему требовало особенного внимания
и оказывалось очень тонкой и сложной работой... Скоро, однако, была уже
база, и показаться в ней не во всем своем блеске, идеальной чистоте и
исправности подлодка никак не могла. И старшему лейтенанту приходилось
держать всю команду на аврале, не отпуская спать, что, по всей видимости,
именно и входило в планы команды и вполне ее устраивало.
В четыре часа, когда до Русского острова, стоящего, как часовой перед
входом в Уссурийский залив, оставалось всего лишь триста километров, старший
лейтенант, проверяя ход работы, остановился в дверях выходной камеры. С
минуту он полюбовался спешкой, с которой работали люди, покачал головой,
усмехнулся и, взглянув на часы, приказал:
-- Через сорок минут чтобы все здесь было окончено! Товарищ Скворешня,
как начальник наряда в камере вы отвечаете за выполнение этого приказа.
После окончания работ в камере готовиться к авралу для входа в порт.
Одеться, побриться, привести себя в порядок!
Тот же приказ он отдал и в других отсеках и помещениях подлодки.
Произошло что-то удивительное и совершенно неожиданное. "Строгий"
приказ старшего лейтенанта, казалось. влил новую энергию в каждого человека
из команды. С необычной быстротой начала таять гора материалов в камере,
люди летали к складам, словно не ощущая тяжести на плечах. Малярные кисти
получили вдруг необычайную подвижность и легкость. Электрики, очевидно,
освоились наконец со сложными и тонкими работами в жилых помещениях:
молотки, ключи, отвертки заработали в их руках с необыкновенной живостью, и
одна каюта за другой сдавалась готовой начальнику хозяйственной службы.
Ложиться спать в ночные часы, как этого требовали "Правила корабельной
службы", уже не придется!
В пять часов десять минут, на расстоянии ста километров от базы,
"Пионер" послал по радио свои опознавательные и место всплытия.
Ответ был: "Ждем. Поздравляем с благополучным приходом к родным
берегам. Горячо приветствую команду, научных работников, командный и
начальствующий состав славного "Пионера". Подписал радиограмму командующий
Краснознаменным Тихоокеанским флотом СССР.