ослаблении связей партии с рабочим классом.
     В  начале  октября Троцкий направил  в ЦК письмо,  в котором  говорил о
бюрократическом  омертвлении  аппарата  и  о  необходимости  внутрипартийных
перемен.
     Почти  одновременно в  ЦК поступило так называемое  "заявление 46-ти" -
коллективное письмо группы видных  членов  партии, в котором ставились почти
те же вопросы - о  необходимости пересмотреть внутрипартийную  политику и об
ошибках ЦК в экономической области.
     И Троцкий, и группа 46-ти выдвигали сходные предложения:
     вовлечь в активную работу партийную периферию, которая из передаточного
механизма от высших  партийных органов к массам должна превратиться в среду,
вырабатывающую партийное общественное мнение;
     обеспечить   свободу   внутрипартийных  дискуссий  и  контроль   работы
руководящих органов партийными массами путем отчетности перед ними;
     ликвидировать практику "назначенчества", т.е.  отменить систему подбора
кадров по принципу послушания.
     Большинство ЦК и прежде всего  существовавшая в  Политбюро  фракционная
"тройка" Сталина, Зиновьева и Каменева, встретила эти предложения в штыки. В
ноябре 1931 г., в No  31 издававшегося за  границей "Бюллетеня" Л.Д. Троцкий
писал: "В  1923 году Зиновьев и Каменев открыли кампанию против  Троцкого. В
начале борьбы  они очень слабо отдавали себе отчет  в  ее последствиях,  что
свидетельствовало,   конечно,  об  их   политической  дальновидности".   Это
ироническое замечание могло быть отнесено не только к Зиновьеву и  Каменеву,
но и  к  самому Троцкому. Видимо,  не только в 1923, но  и в 1931 году он не
понимал  еще,  что  главным  организатором  нападения  был не  Зиновьев,  не
Каменев, а стоящий за ними Сталин.

     "Роль Сталина в этой борьбе,  -  писал  там же Троцкий, - имела гораздо
более органический характер. Дух мелкобуржуазного провинциализма, отсутствие
теоретической  подготовки, незнакомство с  Европой, узость горизонта,  - вот
что характеризовало Сталина, несмотря на его большевизм".

     Все это верно, и все-таки Троцкий не знал, с каким противником он имеет
дело. Да  и никто из членов ЦК внутренней сущности Сталина не понимал. Никто
из них, в том  числе и Троцкий,  не мог подумать, что Сталин ведет борьбу не
за  большевизм  (правильно  или ложно  понятый),  а  просто-напросто за свою
личную, безграничную власть. "Его враждебность к "троцкизму", - писал дальше
Троцкий, - имела гораздо более глубокие корни, чем у Зиновьева и Каменева, и
давно искала политического выражения..."
     Троцкий ищет классовых корней, теоретических  обоснований, а Сталин был
враждебен  не  к  "троцкизму",  а  лично  к  Троцкому  -  человеку,  который
преграждал ему путь к личной неограниченной власти.
     "Борьба   большинства   Политбюро   против   Троцкого,   начавшаяся   в
значительной мере  как  личный заговор,  уже  очень  скоро  развернула  свое
политическое содержание. Оно не было ни простым, ни однородным".
     Это  правильно  только  в  том смысле,  что Зиновьев боролся  за захват
власти, чтобы  провести большевистскую  программу, как он ее понимал; Сталин
же боролся за власть как таковую и использовал для этого одних вождей партии
против других  с таким  расчетом, чтобы в  конечном счете избавиться от всех
их. Этого тогда, к сожалению, не понимали все члены Политбюро.