Танька с  их таинственно-спешными сборами и  "хорошей московской" в товарном
количестве.  Ни  сам  спецсостав из  шестнадцати вагонов без опознавательных
знаков.  Ни  странный пейзаж за окном -  так в  глубокой древности снимали в
кино  "натуру",  крутили перед  камерой реквизиторский барабан с  наклеенной
пейзажной картинкой.  Но здесь слишком быстро крутили: отвлеклись ребята или
поддали накануне по-черному... Все это по отдельности и вместе могло достать
кого угодно, но Кима достали лысый, ветеран и "За власть Советов!", достали,
притормозили, заставили задуматься. И, если честно, испугаться.
  Ким не  терпел мистики.  Ким вырос в  махоньком среднерусском городке в
неполной,  как  теперь это  принято называть,  семье.  Неполной она  была по
мужской части.  Папашка Кима  бросил их  с  матерью,  всего лишь  месяца два
потерпев загаженные пеленки и ночные вопли младенца, вольнолюбивый и нервный
папашка подался на  север или  на  восток -  за  большими бабками,  то  есть
деньгами, за туманом и за запахом тайги, оставив сыну комсомольско-корейское
имя, ну и, конечно, фамилию - она проста, не в ней дело. Мать, не будь дура,
подала на  развод и  на  алименты.  Развод дали без задержки и  навсегда,  а
алименты приходили нерегулярно и  разных  размеров:  иногда трешник,  иногда
двадцатка.  Если с туманом и тайгой у беглого папашки все было тип-топ, то с
большими бабками, видать, ничего не выгорело.
  Впрочем,  ни мать,  ни Ким по нему не сохли: нет его, и фиг с ним. Мать
работала на фабрике -  там, конечно, фабрика имелась в родном городке, ну, к
примеру, шишкомотальная или палочно-засовочная, - зарабатывала пристойно, на
еду-питье хватало, на штаны с рубахой да на школьную форму - тоже, а однажды
хватило и  на билет в  театр,  где давала гастроль хорошая столичная труппа.
Этот  культпоход  и  определил  дальнейшую  судьбу  Кима.  Судьба  его  была
прекрасна и светла. Он играл и ставил в театральном кружке Дома пионеров. Он
играл и ставил в студии городского ДК имени Кого-То-Там.  Он имел сто грамот
и двести дипломов за убедительную игру.  И как закономерный итог -  три года
назад поступил в суперэлитарный, суперпрестижный институт театральных звезд,
но  не  на факультет звезд-актеров,  как следовало ожидать,  а  на факультет
звезд-режиссеров,   ибо  по  характеру  был  лидером,  что  от  режиссера  и
требуется. Кроме таланта, естественно.

  Биография  простого   советского  паренька  начисто   разбивает  пошлые
аргументы тех критиканов,  которые считают,  будто в  литературу и искусство
нашей  социалистической родины  можно  протыриться только по  блату  или  по
наследству.
  Кстати,  принадлежность Кима к миру театра объяснит все уже приведенные
и  еще ожидаемые метафоры,  эпитеты и  сравнения,  аллюзии и иллюзии,  ловко
прихваченные из данного мира.

  Однако вернемся к мистике.  Ким не терпел ее, потому что его воспитание
было построено на реальных и даже приземленных понятиях и правилах. Чудес не
бывает, учила его мать, манна с неба не падает, дензнаки на елках не растут,
все надо делать самому:  сначала пошевелить мозгами, а потом - руками. И все
кругом так поступают,  в чудеса не веря.  Кто-то -  лучше шевелит мозгами, а
кто-то - руками, отсюда - результаты.
  Ким  стоял  в  пустом  тамбуре  и  думал.  Искал  реальную зацепку  для
объяснения происходящего.  Оно,  происходящее,  пока  виделось некой большой
Тайной,  про которую никто из встреченных Кимом не знал и,  похоже, знать не