"Кто за кем гонится?.. Никто ни за кем не гонится... А если гонится, то
не за кем, а за чем. А за чем?.."
   Александр Павлович медленно  встал  и  заходил  взад-вперед  по  тесной
гардеробной, пытаясь поймать какую-то  ускользающую  мысль,  еще  даже  не
осознанную, не понятую. Но он был уверен, что она, эта мысль,  чрезвычайно
важна сейчас, что поймай он ее, "оформи", как говорится, - и все с ним и с
Валерией будет в порядке, все уладится... Он ходил и тупо повторял: кто за
кем гонится? кто за чем гонится? кто куда гонится? - и вдруг  остановился,
пораженный очевидной простотой решения.
   Так всегда бывало: из чепухи, из пустых посторонних ассоциаций внезапно
рождался новый трюк, и Александр Павлович записывал решение в  специальный
блокнотик, просчитывал, потом ладил модельку, проверял ее в деле  и,  если
она _работала_, строил сам или заказывал  ее  мастерам  такой,  какой  она
появится в манеже, в аттракционе, и вот уже о трюке заговорят специалисты,
и станут его "обсасывать", и пытаться понять: как это делается...
   "Кто за кем гонится?.."
   Александр Павлович присел за стол  перед  зеркалом,  разложил  блокнот,
сдвинув  на  край  коробочки  с  гримом,  пузырьки  всякие,  стаканчики  с
кисточками, начал чертить что-то хитрое. Вытащил из ящика  стола  японский
крохотный калькулятор, грыз карандаш, подымал очи горе - изобретал...
   Ах, любимое это было занятие, даже наилюбимейшее, и  получалось  оно  у
Александра Павловича, всегда хорошо получалось, если вдохновение  на  него
находило, а сейчас, похоже, нашло, потому что не отрывался он от блокнота,
пока не вздохнул облегченно, он откинулся на стуле и... чуть не упал,  еле
удержал равновесие: опять забыл, что у  стула  нет  спинки,  сломана  она,
никак починить не соберется.
   И только тогда посмотрел на часы: уже половину шестого натекало.
   Батюшки светы: обед-то он проворонил! И не только обед, но и  ужин  мог
проворонить, а ужин у Александра  Павловича  по  вчерашней  договоренности
намечался совместный с Валерией...
   Ничего не поделаешь: ужин придется отменить.
   Он спустился в проходную, бросил двушку в  автомат,  набрал  номер:  по
логике, Валерия еще в институте.
   - Валерию Владимировну, будьте добры...  Валерия  Владимировна,  я  вас
приветствую, хорошо, что я тебя поймал... Лерочка, прости, но сегодня я не
смогу... Нет, ничего не случилось, просто есть одна идейка, хочу проверить
ее, время дорого... С чего ты взяла? Ничуть не  обиделся.  И  если  ты  не
против, завтра и докажу, что не обиделся... Хорошо, тогда завтра в шесть я
к тебе заеду. Наташе привет. Скажи ей, что двести семьдесят три  фокуса  -
за мной...
   Потом он все-таки пообедал - тем, что осталось  в  цирковом  буфете.  И
хотя осталось там немного и все холодное и невкусное, он не привередничал,
просто не думал о еде, жевал машинально, потому что  помнил  из  прописей:
человек должен  питаться,  чтобы  не  умереть  от  истощения.  Умирать  от
истощения ему сейчас было совсем  не  с  руки.  За  свою  довольно  долгую
цирковую  жизнь  он  придумал  и  сделал  немало   забавных   и   сложных,
приспособлений, всяких хитрых механизмов, превративших  его  аттракцион  в
необычное и таинственное зрелище, ничуть не похожее на все существующие  в
цирковом  "конвейере"  иллюзионные  дива.  Про  него  говорили:  голова  у
Александра Павловича работает...  Голова  у  Александра  Павловича  хорошо