доллары и тоже за что?
     - Нам же искать ответ.
     - Сизифов труд.
     - А может быть, он и не работал сейчас, а только состоял в резерве? -
размышляю я вслух. - За это тоже иногда платят. Отпечатки пальцев выявили?
     - На Агате Кристи их как горохом рассыпано.  А  на пачке долларов все
пять пальцев те же,  что и на коробочке с мелочью в его газетном киоске, -
пальцы Ягодкина.  Муровский оперативник,  что  нашел  труп,  снял  у  него
отпечатки пальцев. Все сходится.
     - Ты сказал "пальцы Ягодкина"?  -  уточняю я. - Но это не его имя. Не
того, на чье имя выписаны военный билет и паспорт.
     Жирмундский смеется. Он очень доволен.
     - Между прочим,  как показала экспертиза номер два,  в документах все
подлинное -  не  подкопаешься.  Ты  скажешь,  что  выдавал их  Новорузский
военкомат  в  сорок  восьмом  году  и  девятнадцатое отделение  московской
милиции в  пятьдесят пятом?  Верно.  Вполне допустимо,  что  есть или  был
другой,   известный  тебе  Ягодкин,   а   документами  его  воспользовался
профессиональный разведчик,  шифрующий  свои  донесения не  по-немецки,  а
по-английски. Мы, Николай Петрович, тоже не сидим сложа руки. Пока ты жену
провожал,  мы кое-какую военно-архивную пыль встряхнули.  И выяснили,  что
сгоревший в  состоянии полного опьянения во  время пожара в  однокомнатной
дворницкой сторожке киоскер-пенсионер Ягодкин  был  Ягодкиным еще  в  1946
году  после возвращения из  плена.  Тогда же  была  запрошена указанная им
воинская часть, в составе которой он якобы участвовал в военных действиях,
и  получен ответ,  что  Михаил  Федорович Ягодкин действительно числился в
списках личного состава указанной им  части до  марта 1944 года,  когда он
пропал без вести.  Совпали и названные им имена и фамилии командиров роты,
батальона и  полка,  из которых к моменту проверки оказался в живых только
комполка,  да и тот лица его не помнил:  мало ли было солдат у него - всех
не  запомнишь.  Проверили по спискам -  сходится.  Что в  плену делал?  На
заводе работал -  вот  свидетельства.  А  почему это вдруг у  немцев такая
снисходительность к военнопленному? Тоже объяснил: на заводах в Германии к
этому времени уже рабочих рук не хватало, вот и подбирали из военнопленных
- тех,  кто поздоровее да посильнее.  У многих никаких документов нет, а у
этого все чистенько.  Ну  и  пропустили сволочь затаившуюся.  Вот только с
военным билетом у  него нескладуха.  Выдан он  ему почему-то под Москвой в
Новой Рузе, и в графе прохождения военной службы упомянута только воинская
часть, в которой он служил до сорок четвертого года, а дальше все волшебно
преображается.  Уже он  не  пропал без вести,  а  тяжело ранен и  решением
медицинской комиссии от военной службы освобожден.  Липа явная...  С  этой
липой  он  и  московский военкомат  прошел,  поселился в  опустевшей после
эвакуации дворницкой сторожке в  Марьиной роще и  подрабатывал к пенсии по
инвалидности торговлишкой в  газетном киоске.  Может,  он и  не работал на
заславшую  его  разведку,   но  кто-то  нашел  его  недавно  -  доллары-то
новенькие.  Ну и  запил Ягодкин со страху,  спьяну и  сгорел,  а может,  и
нарочно себя поджег.  Трудно все-таки за доллары Родину продавать, бывает,
что и сдадут нервы. По-моему, логичная версия?
     Я терпеливо дослушиваю "логичную версию" Жирмундского и говорю:
     - У Гадохи не сдали бы.  Его "вышка" пугала.  А высшая мера ему давно
была уготовлена.