На небольшом асфальтовом плацу возле его подъезда, где я оставляю
машину, стоит еще одна "Волга" - голубая и совсем новая или ухоженная
настолько, что ее можно принять за новую. Спрашиваю у старичка в подъезде:
чья? "Ягодкина, - говорит. - Кому же еще такие машины покупать - деньжищ
тьма. А вы к кому?" - "Да к нему же", - говорю. "Зубки, значит, сменить
хотите, - ухмыляется старичок, видно, до сплетен охочий. - Третий атаж.
Квартира с медной дощечкой".
Подымаюсь без лифта - невысоко. Звоню. Колокольчик за дверью
откликается музыкально и весело.
Дверь открывает сам Ягодкин. Он в пижаме и теплых туфлях. Глаза
блестят - или поспорил жарко, или выпил. Последнее подтверждает легкий
винно-водочный ветерок, дохнувший из комнаты.
Блеск в глазах сменяется недоумением, даже растерянностью, впрочем,
тотчас же скрытой.
- Господи боже мой, - уже умиляется он. - Сам полковник Соболев
удостаивает меня вниманием. Проходите, полковник, у меня несколько не
прибрано: только что поужинал в теплой компании. Да вы не беспокойтесь, мы
одни. А пиджак снимите: у меня жарко.
Делаю первый вывод: уже постарался узнать мою фамилию, должность и
звание. Зачем? Естественное любопытство при воспоминании о человеке в
штатском, так строго говорившем с ним в кабинете майора? Может быть. Но от
кого он мог это узнать?
Остатки ужина убраны. На столе никакой еды. Только шампанское,
коньяк, лимонные дольки в сахаре да еще джин и пепси-кола вместо тоника.
Гостей, видимо, было много, судя по количеству бутылок и рюмок. Широко
живет протезист с новенькой "Волгой" и таким интерьером: старинная мебель,
дубовые стулья с медной лампой, заказные стенды с книгами и вольтеровское
кресло у телевизора.
- Может быть, коньячку выпьем? - предлагает Ягодкин, убирая посуду. -
Я сейчас рюмки переменю.
- Не беспокойтесь, Михаил Федорович, - останавливаю я его. - У меня
не тот возраст, и сердце надо беречь. А о звании моем забудьте: вы не у
меня на службе. И, как и у вас, у меня есть тоже имя и отчество. Николай
Петрович, к вашим услугам.
- Тогда чем обязан? - спрашивает он. В голосе уже сухость, которую
следует размочить. Учту.
- Хочу поблагодарить вас, Михаил Федорович, - говорю я. - За ваше
письмо и бдительность. Кажется, вашего посетителя мы нашли. Вот он,
поглядите. - И я кладу на стол фотокарточку Дроссельмайера.
- Он! - обрадованно узнает Ягодкин.
- Вы уверены? - вновь спрашиваю я, положив фотографию обратно в
бумажник.
- Несомненно, - уточняет Ягодкин. - Именно он.
- И говорил с вами по-русски... - без акцента?
- Без малейшего.
- Больше он вас беспокоить не будет. Кстати, от кого вы узнали о моей
должности и фамилии?
Ягодкин не смущается.
- У одного из ваших работников. Проходил по коридору, искал кабинет
майора и обратил на себя внимание кого-то из проходящих мимо. "Вы к