Лея, всегда мечтавшая о подобном плаще, думала, что он может
достаться ей лишь в случае, если она станет высшим офицером. О такой же
чести она даже не мечтала - плащ с императорского плеча! "Эх ты, Володя,
Володя, - думала она, наглухо завернув в царское облачение свое
исходящее в приливе нежности, жаждущее встречи с Володиными руками тело.
- Как же ты мог так плохо думать о нашем Всемилостивом, Справедливейшем
Императоре!"
Лея почтительно, почти до земли, склонилась перед правителем,
благодаря его за щедрый дар. Император в ответ коснулся указательным
пальцем правой руки ее макушки, как того требовал ритуал. Лея столь же
неспешно распрямила спину, а затем рванула в сторону терпеливо
ожидавшего ее у своей стенки Владимира. Взаимное блаженство встречи было
почти запредельным, почти невыносимым, совсем сказочным.
Гвардейцы Императора, неплохо знавшие русский, как и все прочие языки
покоренных планет, каменными изваяниями взирали на столь редкую для
Анданора и вообще исключительную для этого зала сцену. "Ни одно из дел,
фраз или мыслей нельзя оставлять незаконченными", - вспомнил Император
древнее правило убитого, оказывается, отца и негромко сказал гвардейцам,
сосредоточенно взиравшим на безоглядный град поцелуев, которыми осыпали
друг друга влюбленные:
- Внимайте, слуги мои! Учитесь тому, что видите! Вот что значит быть
милосердным.
Император был так растроган своей краткой речью, что ему даже
показалось - совсем, стало быть, нервы расшатались, - что в уголках его
глаз зародились вовсе уж неуместные для Императора слезинки.
Внезапно Лея повернула к Императору свое залитое радостью и слезами
лицо и спросила своего обожаемого правителя:
- Простите, а какой сегодня у нас государственный праздник?
- День Крещения Анданора, - ответил Император.